Экспедиция начиналась в страшном для страны 1942 году. Шла кровопролитная война, еще не было Сталинграда, и, тем не менее, строились планы на будущее, решали, как будет развиваться страна после Победы. По заданию правительства сибирские изыскатели-железнодорожники начали разработку проекта новой железной дороги – конечного звена Южно-Сибирской магистрали. По замыслу проектировщиков она должна была соединить богатую лесом Восточную Сибирь с обширной территорией угольных месторождений Кузбасса. Предлагалось пять вариантов ее строительства, но наиболее перспективными считались два: Абакан-Тайшет и Абакан-Нижнеудинск. Разведать трассу будущей железной дороги Абакан - Нижнеудинск было поручено руководителю экспедиции 37-летнему Александру Кошурникову. В составе экспедиции входили инженер Алексей Журавлев и техник Константин Стофато.
К моменту назначения начальником экспедиции Александр Кошурников осуществил изыскания и проектирование 20 железнодорожных объектов. Сложно было найти более опытного и профессионального руководителя для такой ответственной экспедиции. Но по ряду причин, она не задалась с самого начала. Маршрут экспедиции пролегал через горную Тофаларию. Никто из изыскателей в Тофаларии не был и не мог им рассказать о маршруте даже приблизительно. Те карты, что раздобыли, были сняты на местности еще в 1909 году. В пояснительной записке к смете Кошурников отмечал: "Немногочисленные экспедиции, которые проходили Центральные Саяны, всегда сопровождались человеческими жертвами - в порогах, при сплаве на плотах, при переправах через реки, в горных обвалах и лавинах".
О том, как обстояли дела с организацией экспедиции, тоже стало понятно из дневника начальника экспедиции: "17 сентября. В Нижнеудинской изыскательской партии полная бесхозяйственность. Нужно будет наладить дело. Исключительно плохо с питанием".
"25 сентября. Больше недели просидел в Нижнеудинске. Настроение скверное, основная причина - волокита с пропуском Стофато (въезд в район горной Тофаларии был строго по пропускам. Тофалария граничила с Тувой, которая официально стала частью СССР лишь в 1944 году). Из-за нее может сорваться поездка по Казыру. Очень плохо, что время идет, и наступают холода».
"3 октября. С нашим продвижением дальше дело осложняется, нет проводника, а без него я на оленях ехать не берусь. Оленей дают, а вот проводника нет. Дело плохо, для поездки имеем весьма ограниченное снаряжение. Продовольствие: сухарей 30 кг, хлеба 20 кг. Крупы перловой 5 кг, масла 2 кг. Чаю 100 гр. Спичек 50 коробок, мыла 0,5 кг. Имею ружье 12-го калибра, при нем патронташ заряженный. Нет палатки, не дали в Новосибирске, спальные мешки не беру сам - громоздко".
Лишь в конце сентября Кошурников оказался в тофаларском поселке Верхняя Гутара. И здесь снова сложности. Идти проводником никто из тофов не соглашался, путь был очень опасным и не давали оленей. Потом все как будто разрешилось, но только спустя 10 дней удалось выйти на маршрут.
Инженерам все говорили о смертельной опасности, что идут они в самое неподходящее время, река вот-вот начнет вставать, покроется льдом. Изыскатели соглашались с доводами. Но у них просто не было выбора.
"4 октября. Вчера договорился с проводником, берется проводить Холмоев Александр Иванович. Старик, 57 лет. Подобрали 9 оленей и упряжек к ним. Завтра выезжаем".
Из дневниковой записи ясно, что по достигнутой договоренности экспедиция с проводником должна была пройти весь путь на оленях. Кошурников обязывался обеспечить полет из Абакана и дать проводнику еще дополнительно полушубок и пимы. Но намеченному не суждено было сбыться. Спустя неделю они пришли в долину Казыра и увидели совершенно гиблый лес. Мха ягеля - основного корма для оленей в нем не было вовсе. Проводник наотрез отказался идти дальше. Олени в таком лесу были обречены на погибель, тем более со дня на день могли упасть глубокие снега.
И начальник экспедиции принял решение идти без проводника. Маленькая экспедиция сначала пробиралась через таежные заросли пешком, потом на плотах по стремительному Казыру. Целый месяц исследователи продвигались по тайге, торопясь обогнать начало зимы. Казыр ломал на порогах плоты, заставлял бороться за каждый метр пути. Уму непостижимо, но они все же прошли 180 км по клокочущей и обледенелой реке, через пороги: Щеки, Саянский, Китатский и последний Базыбайский. И весь путь Кошурников скрупулезно записывал свои наблюдения: "Террасы, каменные отложения, левый берег Казыра удобнее для трассирования"; "Бачуринская шивера - легкий порог, проходимый в любую воду на плотах и лодках. Идти нужно под правым берегом, там прямой слив без камней"; "От речки Воскресенки до Верхнего Китата выходят обнажения коренных пород - граниты, серпентины, порфириты и базальты, осадочных нет".
Продукты были на исходе, вконец износилась и прогорела у костров одежда, непрерывно шел дождь со снегом, начались холода. Но отряд упорно продвигался вперед. До конца маршрута оставалось всего-то 52 километра. Но случилась катастрофа. О ней рассказывает последняя запись в дневнике начальника экспедиции:
"3 ноября. Пишу, вероятно, последний раз. Замерзаю. Вчера 2.11 произошла катастрофа. Погибли Костя и Алеша. Плот задернуло под лед, и Костя сразу ушел вместе с плотом. Алеша выскочил на лед и полз метров 25 по льду с водой. К берегу добиться помог я ему, но на берег вытащить не мог, так он и закоченел наполовину в воде. Я иду пешком, очень тяжело. Голодный, мокрый, без огня и пищи. Вероятно, сегодня замерзну".
Какую душевную силу, какое безграничное мужество нужно иметь, чтобы глядя в лицо смерти написать эти строки. В отчаянном положении, понимая, что приближается развязка, Кошурников ежедневно подробно описывал и оценивал варианты будущей трассы и только в конце записей прибавлял несколько строк о своей группе.
Когда экспедиция вовремя не вернулась с маршрута, начались ее поиски. Над тайгой и кружил самолет, отправлялись поисковые экспедиции. Из столицы приехал отец Кошурникова (признанный профессор в строительстве железных дорог), обещал отдать все свои деньги, лишь бы нашли сына. Высказывали даже предположение, что группа могла отклониться от маршрута и уйти за границу. Тем самым сильно обидели отца.
Только осенью 1943-го рыбак Иннокентий Степанов, поднимаясь по боковой протоке Казыра, увидел занесенного песком человека. В Новосибирск полетела телеграмма: "В районе острова Кедровый, на дне реки Казыр, обнаружен труп неизвестного мужчины. Тут же рассеяны бумаги по дну реки. На неизвестном виден фирменный железнодорожный китель с петлицами и знаками отличия (две звездочки)".
Детали трагедии до мельчайших подробностей стали понятны из дневника Александра Кошурникова.
На месте, где было найдено тело Александра Кошурникова сейчас стоит памятник – устремленные ввысь серебряные рельсы. Чуть выше на склоне горы, похоронен и сам начальник легендарной экспедиции. Каждый год 17 октября на его могиле проводится День памяти. Эта дата выбрана не случайно – именно 17 октября впервые приезжала в Кошурниково жена Александра Миайловича. В школах были проведены торжественные линейки и организован выезд к могиле исследователя. На протяжении многих лет эта традиция бережно хранится. Вот и в этом году почтить память отважных исследователей на Нижней Тридцатке собрались ветераны и работники Красноярской железной дороги, работники Минусинского и Курагинского музеев, краеведы, представители Управления культуры Курагинского района, Общественной палаты Хакасии, республиканские и районные СМИ, школьники. Звучали слова благодарности исследователям, стихи и песни о подвиге изыскателей. В завершении собравшиеся спустили на воду 75 красных гвоздик. «Свирепый» Казыр принял цветы в свои воды и тихо закружил их, унося ниже по течению как память о подвиге отважных людей, до конца выполнивших свой служебный долг.
Версия для слабовидящих
